Решила показать Вам повесть о Лильке - незрелой девице 19-ти лет от роду, о её первой любви и приключениях, которые могли случиться только с ней. Повесть эта писалась ОЧЕНЬ давно и на спор. Я много раз её переписывала и дописывала, и буду делать это, видимо, всю оставшуюся жизнь. Потому что мне кажется. что примерно каждый второй из моих френдов написал бы куда лучше. :)) Будет интересно - читайте. Будут советы - давайте. А вот просто так хвалить дабы потешить моё самолюбие - не надо. Я ведь всё равно не поверю и стану замысливать нехорошее. :))
---------------------
Лилькины каникулы 1, первая часть первой главыЛилька тряслась в электричке вот уже два часа. И злилась. Страшно злилась. Первым делом, конечно, на себя саму. Но и матери родной периодически доставалось – не без этого.
А как было не злиться, если вся эта затея с самого начала обещала стать очередным разочарованием? Так не хотелось уезжать из Москвы, ужас просто как не хотелось. Но матери Лилькино «великое сидение» в родном дому казалось вопиюще бессмысленным, а каникулы – проходящими зря. Ну, а что по этому поводу думала Лилька - никто не интересовался... Вот ещё глупости! Всему семейству и так ясно, что Лильку просто необходимо выпихнуть на какие-нибудь просторы. Чтобы двигалась больше, а думала меньше.
Маму Лилька очень любила. И папу. И старшего брата Сашку, который уже отчаялся пристроить её в хорошие руки одного из своих приятелей. Приятели Лильке не нравились категорически. Они не желали разделять её пристрастий: не любили стрелять из пистолетов, ружей и рогаток, не понимали зачем читать сказки, считали глупым занятием катание на качелях и сидение у тихой речки на бережке. Приятели вечно тянули руки, куда их не просили и пялились на Лилькину грудь.
Петя Решетов постоянно бубнил что-то бессмысленное про кванты, которые в физике, и забывал подать ей руку, когда они вылезали из трамвая. Синицын считал необходимым просвещать Лильку в эротическом плане и приносил Playboy, чтобы полистать вдвоём и хором. Синицын был толстым коротышкой, и Лильке казалось, что брат решил познакомить их только потому, что толстой была и она сама. Поэтому Синицын отпал сразу. Но ведь обижать несчастного не хотелось, и Лилька целых два месяца таскалась за ним по тёмным закоулкам многочисленных московских парков и скверов, где толстяку было особенно комфортно.
Потом в пухлявого Синицына неожиданно влюбилась Наташка, и Лилька вздохнула с облегчением – своей подруге она поклялась быть за это благодарной до самой смерти. Синицын сопротивлялся недолго и был благополучно передан из рук в руки в торжественной обстановке. Никаких побочных явлений, которые вполне мог устроить брат, не состоялось и, как тут же выяснилось, только потому, что уже был подобран очередной кавалер.
Этот являл миру такую вопиющую ходобу, что Лильке было стыдно выходить с ним на улицу – казалось, что всем смешно смотреть на их парочку. Журавль и пингвин. Просто ужас.
Тут-то и подвернулась горящая путёвка в мамином профкоме.
Лилька сперва сопротивлялась: ей было бы лучше отсидеться дома - в городе, в беседах с Наташкой, закопавшись в любимых книгах… Но мама была настойчива. Уж очень ей хотелось отправить Лильку в какой-нибудь поход. Конечно, за счастьем, а то как же.
Лучше встретиться с паровозом без стоп-крана, чем нарываться на объяснения с мамочкой, у которой, кстати, стоп-крана тоже не было. Как и у того паровоза. Мамочка громогласно объявила, что только там, где кормить будут плохо и даже очень плохо, и где заняться, кроме как плаваньем, будет нечем - только там Лилёк, наконец-то, похудеет.
Ужасно мамочку заботила Лилькина полнота… Просто житья не давала! Сама-то она стройна, как юный тополь, а Лилька… Лилька не удалась и своим видом сильно портит семейный имидж. Всё это Лильке высказывалось не единожды. Конечно, из самых лучших побуждений – чтобы заставить её сесть на очередную диету или заняться бегом с препятствиями по пересечённой местности ближайшего скверика. А Лилька особенно и не возражала: на диетах сиживала исправно и даже скидывала порой по нескольку килограмм. А вот бегать… Это – нет, бегать Лилька заставить себя никак не могла – отвлекалась, увлекалась, принималась собирать листочки-листики-цветочки или красться за белочками и всякими рептилиями, которых обожала страстно.
И вот теперь, с путёвкой в пансионат «Окские дали» и с тяжеленным, неизвестно чем набитым чемоданом, Лилька в эти самые дали ехала и ругалась на чем свет стоит. Естественно про себя. Вслух ругаться Лилька не умела и считала это совершенно неприличным. Ну, а внутри… Почему бы и нет? Лилька давно поняла, что выразить какими-то другими словами некоторые свои мысли более экспрессивно она просто не может.
Если бы все эти слова услышала её любимая мама… Но их, к счастью, не слышал никто. И Лилька, периодически хмуря бровки-пшенички, и зло шевеля губами, посылала гадкую путёвку на три буквы. Затем в пять. Потом вдруг переключалась на чемодан и заодно костерила на чём свет стоит несуществующую чемоданову мать.
Она уже вдоволь натерпелась с этим монстром, советского ещё происхождения, пока волокла его - сначала до трамвая, а потом от трамвая к электричке через какие-то ступеньки-бордюры-мосты-виадуки, по крутым железным лестницам. Уже сев в электричку, Лилька серьёзно задумалась, а не стоит ли выкинуть половину запихнутых мамочкой в чемодан вещей… Но одумалась. Чего-чего, а этого её мать не пережила бы точно. Лилька догадывалась, что в чемодане таятся вещи на все случаи жизни, возможно, даже на лютую стужу. Лилька принялась страдать о том, как поедет обратно…
продолжение:
http://anastgal.livejournal.com/1684652.html![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
